Моя милиция меня бережет

Прошлая история на близкую тему.

Дело было в годы, когда генсеки мёрли как мухи.

После нелепых приключений, не имеющих отношения не только к науке, но и вообще к чему-либо кроме театра абсурдна, и приведших к тому, что моя диссертация пролежала без движения в Ученом Совете более 15 месяцев, наконец-то состоялась ее защита.

Она прошла в 1м корпусе Политехнического института, в ста метрах от метро Политехническая. Пять-шесть близких коллег сопровождали меня на защите, а учитывая сложную предысторию, их моральня поддержка была важна. Там все было на нервах.

По регламенту, на мою речь было положено до получаса, но, как мне объяснили, хороший стиль - уложиться в двадцать минут. Сколько перед этим я тренировался с секундомером перед своими плакатами - не помню...

На защите я уложился в 18 минут, и заметил, что когда я закончил говорить, член Совета профессор Аксенов бросил взгляд на часы...

В общем, все кончилось нормально и мы пошли к метро, двигаясь по направлению к моему дому, где другие друзья уже готовили банкет.

Мои мудрые коллеги, сопровождавшие меня на защите, знали, что напряжение надо будет снять немедленно после завершения столь нервозной истории. У них с собой была заготовлена бутылка вина. Мы подошли к задней, безлюдной стенке метро и достали эту бутылку со стаканом.

-- Ах, черт! Мент... -- сказал Витя Лыков.

Довольный милиционер (можете представить себе, скажем Чонкина), потирая руки сказал:

-- Ага, распитие алкогольных напитков в неположенном месте! Платите штраф.

На что мы показали ему нераспечатанную бутылку: мол де, этикетку изучаем.

Чонкин страшно огорчился. Отошел на пять шагов, но не уходит. И на нас вроде не смотрит. Мы тоже, понятно, огорчились: уже настроились, и...

Однако, это был один из тех случаев, когда отказаться от намерения выпить было бы грубой ошибкой.

Дима Галочкин подошел к Чонкину и сказал все, что полагается. Что надо, обязательно... И вот тебе, Чонкин, рупь.

Чонкин обрадовался. Спрятав бумажку, сказал:

-- Конечно, ребята! Да я ж понимаю! Пейте, никто вас не тронет... Я поохраняю.

И стал зорко смотреть по сторонам, чтобы никто не нарушил наш покой.

Вот так, под бережным оком милиции, был поднят первый тост за мой успех.