Я живу в краю, где пищевой экзотики завались

Но из крайностей почти ничего не пробовал: ни кузнечиков августовских, ни "пойо тропикаль" ("тропический цыпленок" = игуана), ни яиц муравьиных или черепашьих.

Не тянет...

Ограничиваюсь гуакамоле. Иногда чичаррон -- это некошерная шкварка, которую можно измерять квадратными дециметрами...

Ну, есть еще с 10-15 блюд стандратного набора, за который мексиканская кухня считается достоянием Юнеско. 

 

Боюсь за время карантина, без практики регулярных корпоративных жрачек, повара разучатся их делать. 

 

Когда отрываюсь от компа и спускаюсь вниз,

на меня первым делом набрасывается Кабачок, один из трех детей. 

 

Ему надо сразу дать руку, чтобы он своей пастью схватил ее  между локтем и кистью, и с преданными глазами обозначил как он ее жует. Потом он может вписться в мою драную домашнюю куртку и прострочить ее зубами, показывая, что он в ней выискивает блох.

 

Он с детства путается в своих собственных ногах, если ходит. Как пьяный. Это дефект, похоже, из-за того, что были проблемы  при рождении, и его даже откачивал ветеринар. Но бегает нормально.

 

"Я тебя так люблю, так люблю!" -- говорит он своими глазами, не отпуская мою руку изо рта.

 

В это время прибегает одна из его двух сестер и впивается ему в капюшон на шее... 

 

Сестры между собой дерутся смертным боем, поэтому мы их держим порознь и поэтому в каждый конкретный момент прийти может только одна...

 

Это она меня защищает. И тоже очень любит. Кабачку приходится отвлечься на сестру, и он отпускает мою руку. 

 

Его папаша, Алтай, считает себя равным мне. Он партнер, у него свои интересы и их надо уважать. В последнее время он стал четко говорить "Не хочу!" своим поведением. Я его веду на поводке, а он вдруг встанет и смотрет исподлобья, и с места его не сдвинуть: весит примерно как я, а лап больше. А взгляд у него совершенно человечий, плюс еще бровями играет, показаывая ход своей мысли.

 

Сначала я даже думал, что это от усталости отказывается идти, или может болит что у него. Но потом в лесу отпустил его с поводка в один из таких моментов, а он куда-то таак припустил, что стало ясно: здоров, но вредничает.

 

Он удирал с первого раза, пять лет назад, когда я его вывез шестимесячного в лес. 

 

Я потом привык: он убегает куда-то за горизонт, но всегда возвращается. 

 

А когда он убежал в первый раз, я, покричав его минт пять, в панике поехал домой: идея была привезти других собак, чтобы искать его с их помощью. Однако, едва мы вновь туда приехали с собаками и женой, он уже ждал нас там, где должа была быть машина... И ругался при этом: типа, "тигры заблудиться не могут". 

 

Вообще, алабаев заставлять нельзя: надо договариваться.